«До сих пор во сне воюю»: орловский депутат рассказал о службе в брянском приграничье

Заместитель комитета по бюджету орловского облсовета Андрей Фролов взял паузу в депутатской работе и на полгода отправился добровольцем в брянское приграничье. Политик рассказал, чем конкретно он там занимался, где всему научился и чем будет заниматься дальше.

- Как вы оказались на СВО, с чего все начиналось?

- Изначально все начиналось с того, что мы возили гуманитарные грузы и поддерживали СВО. И партией, и губернатором. Было принято решение, что мы все помогаем, скидываемся. Покупаем квадрокоптеры, обмундирование, одежду, пиломатериал. К нам подразделение обращалось, составляло список, а мы выезжали непосредственно на передовую. Не где-то выдавали, а конкретно ехали общаться на границе. Бойцы нас видели и знали, передавали приветы родным в Орловскую область. Мы привозили письма, где-то велосипед детям покупали. Чтобы люди чувствовали теплоту. Это не я один, наша команда. И бабушки, и учительницы. 

- Понятно, гуманитарная помощь. Но как приняли решение принять участие в качестве добровольца, а не волонтера?

- Когда враг напал на Курскую область, у меня уже сомнений (идти или не идти) не оставалось. Но мне в 2022 году один из внутренних органов удалили, а у добровольческих подразделений есть послабления по здоровью. Я узнал подробности и смог пройти медкомиссию. В БАРС меня взяли, подписал контракт на полгода и его исполнил. Решение мое было осознанным. И именно после того, как враг пришел на территорию Курской области. 

Еще одна причина - увеличивающееся количество беспилотных летательных аппаратов, которые бомбили нашу Орловскую область. В начале СВО не было такого. Я понимал, что все беспилотники, сбитые на границе, не долетят до Орловской области. У меня в голове было, что нужно научиться их уничтожать. В том числе - за счет радиопомех и радиоподавления. С такими запросами я пошел добровольцем.

- А до этого бывали в армии? Срочная служба или еще какой-то опыт?

- Я окончил Орловско-Свердловское суворовское училище (создавалось в Ельце тогдашней Орловской области, после разрушения переехало в Свердловск, сейчас называется Екатеринбургское суворовское училище - прим. “ОН” ). Я три года там учился, окончил на “хорошо” и “отлично”. Знания были хорошие. Наше Орловско-Свердовское училище было на первом месте среди суворовских - выигрывало все конкурсы и соревнования. Это было лучшее суворовское военное училище. У нас преподавали офицеры, прошедшие Афганистан и Чечню. Были даже люди, Великую Отечественную прошедшие. Деды такие, но школу советскую передали.

Поэтому потенциально я армию не боялся. Понимал, как служить. Были все стрельбища, военная топография, военная медицина. 

- Насколько те знания из молодости актуальны для технологического уровня современного СВО? Многому с нуля учились или этой базы хватило?

- Основы те же самые. Мы карточки огня (графический документ, составляемый командиром подразделения для постановки огневых задач - прим. “ОН”) составляли, как будущие офицеры. Карточки ведения боя, как правильно окоп копается - ширина, ростовая фигура, грудная. Это все осталось.

Но техника поменялась. У меня был АК-74, а сейчас АК-12. Принцип тот же самый, но он полегче, по-другому разбирается. Если взять средства радиоэлектронной борьбы, то все поменялось. 

- А дальше?

- Была военная кафедра в университете. Полноценный центр, кафедра военной разведки. Помимо гражданской специальности, учились, как военные. У меня была специальность “спецрадиосвязь военной разведки”. Я был специалистом по азбуке Морзе, я передавал на ключах, работал на советской технике. Те знания остались и пригодились. Я понимал, как волны связи передаются - короткие, длинные, где затухание сигнала происходит. 

- Механизм тот же остался, надежнее ничего не придумали?

- Механизм тот же. Поменялась только техника. Она стала современной, с цифровыми кодами. Я мог, хоть на границе находясь, сам сесть с ноутбуком и прошить радиостанции. И меня никто запеленговать не мог. Я знал, как сделать сигнал минимально видимым, чтобы противник не видел. И как с направленной антенной выявить сигналы противника. Мобильные телефоны видел, где они находятся. Вплоть до того, чтобы по уровню частот узнать, на каких радиостанциях они сейчас работают.

Знания военной кафедры пригодились. Осталось тоже самое, но с более современной техникой. Хотя самый надежный аппарат - ТА-57. Это техника советских времен. Всегда связь есть. Колебаниям температур она не подвластна, в отличие от современной техники. 

- А попали в зону СВО когда?

- В октябре. В августе все началось, в сентябре пошел к врачу, посоветовался, как мне быть с лекарствами. Потому что они поддерживающие, постоянные. Лекарства были разрешены. В аптечке три эшелона, один из них - для личных лекарств, их разрешено было брать. У меня в подразделении вообще был человек с бронхиальной астмой. Его не брали в вооруженные силы. У него ингалятор был.

- В БАРС принимают с 18 до 65 лет. Разброс в возрасте огромный. Как вообще возможно, что в учебку приходят и 20-летний, и 60-летний, и вместе будут служить?

- Они не будут в одном подразделении служить. Я, как командир роты, сам решаю, возьму этого бойца или нет. Если я вижу, что человек не потянет, не беру. У нас бронежилет один 17 килограмм весит и автомат 3,6 кг. В общей сложности по 30 килограмм нагрузки может быть. И еще со скоростью нужно преодолеть нужный участок.

Плюс у меня интеллектуальное подразделение, нужны знания. Я могу три вопроса задать и увидеть, что человек из совсем другой сферы, с технологиями не связан. А нам еще и взаимозаменяемость нужна на случай ранений.

Но это мое подразделение, которое выполняет задачи на “нуле” (передовой - прим. “ОН”). У меня отдельный рапорт с группировкой “Север”. Это боевое подразделение. Также как саперы, БПЛА, снайпера и т.д.

А есть тыловые подразделения. Еду приготовить, материальное обеспечение обеспечить. Туда могут взять других людей. И разные люди нужны. Например, человек не военный врач, с осколочными ранениями не работает, но он хороший терапевт. У нас же тоже люди и ковидом болеют, и другим. Пусть он будет с тучным весом и норматив не пробежит, но пригодится.

Как в БАРСе соотносятся имеющиеся у людей воинские звания и их реальные должности?
Я - лейтенант. У меня в подчинении были подполковник, майор, старший лейтенант, два лейтенанта, три прапорщики. Были ветераны афганской и чеченской войн, свошники, вагнера.  

В добровольческих подразделениях важно не звание, а знания, в подчинении у лейтенанта могут быть майоры, подполковники, капитаны. Знания и опыт и лидерские качества на первом месте. У сержанта в подчинении могут быть офицеры, если его слушаются бойцы и у него есть специальные знания и опыт, обычно это все видно после боевого слаживания.

- Когда говорят про БАРС, часто мелькает, что глава какого-нибудь района подписал контракт, другие чиновники. Депутатов меньше, но тоже бывают. Можно сказать, что в БАРСе много VIP-добровольцев или в масштабе бригады это единичные случаи?

- То, что люди встают на защиту своей земли - это замечательно. Но условия для всех одинаковые. Боевое слаживание для всех одинаковое. Кто его не прошел, того не возьмут. Если человек не способен выполнить задачу, то кто его возьмет. Поэтому тут роли не играет вице-мэр он, депутат или еще кто-то. Он пришел на защиту своей земли. И если каждый сделает также, на полгода или год, то это будет очень здорово. Каждый человек будет причастен к СВО. Включая тех, кто на гражданке помогает с гуманитаркой. 

Человек не уехал в Дубаи, Армению или Азербайджан, а помогает. Если чиновник пошел, то после боевого слаживания он умеет оказать помощь при любом ранении. Это человек, который умеет обращаться с оружием. Это человек, который выполняет задачи, но уровень задач зависит от его квалификации.

Что касается моего подразделения, то из всей роты депутат был только я. Чиновник был один - глава района. Выполнял задачи как все, служил как все. Я пример привел, по численности вы примерно понимаете.

- Ваша рота по численности отличалась от, допустим, пехотной роты?

- Одинаковые.

- Процент очень маленький, значит, на примере вашей роты.

- Маленький. Этот чиновник в марте пришел весной. Но очень толковый, ответственный. Мне сказал, что останется по возможности еще на один контракт. Причем, когда он пошел, за ним тоже из района люди потянулись.

- А чем вообще занимается большинство личного состава? Те, у кого нет айтишных знаний и хорошей физподготовки?

- Охрана стратегических объектов, борьба с беспилотниками, эвакуация населения, борьба с диверсионно-разведывательными группами. Граница Брянской области с сопряженной страной составляет 369 километров.

- А как вообще такую территорию от диверсантов защитить можно?

- Так эти люди это и обеспечивают. Есть тепловизоры, видео с камер, есть снайпера, есть взводно-опорные пункты. Местные жители еще и территорию свою хорошо знают.

Хотя, конечно, ДРГ заходят. Они это могут сделать и под видом местных жителей. И маяки поставить. 

- А много людей, которые не из Брянской области?

- Если военспец пришел, то неважно, с какой он территории. Отовсюду были. Санкт-Петербург, Москва, Смоленск, Калуга, Орел.

- Из Орловской области еще попадались люди?

- Были ребята. Один у Мурадяна работал в больнице, но пошел в саперы. Другой - Седой, он много где повоевал. Известный человек, Михаил Васильевич Вдовин ему помогал с гуманитаркой. На Херсонской области раньше служил.

- Финансовые условия ниже, чем у людей, которые пришли по билбордам “мужская работа”?

- Да, в этом большая разница. Мы - добровольческое подразделение. У нас контракты заканчивающиеся, в отличие от регулярных войск Минобороны. Но и выплаты небольшие. У меня выплата была 185 тысяч. Разовая, у всех одинаковая. Дальше идет зарплата и за каждый день боевого задания. У меня в месяц примерно 21 боевое задание было. Каждое боевое задание - четыре тысячи рублей. Помимо зарплаты. Выходило 160-170 тысяч. Без боевого задания только зарплата 35 тысяч (у рядового).

- Есть разные статусы - участник спецоперации, участник боевых действий, ветеран боевых действий. Чем они отличаются и кем становятся бывшие добровольцы БАРСа?

- Детально, как юристы, я это сам не знаю и не могу по полочкам разложить. Но во многих льготах ветеран боевых действий (кто, как я, был на боевых заданиях) приравнен к участникам СВО.

- Но сами участниками СВО не являются?

- Барсы, участвующие в боевых действиях, статус участника СВО получают.

- А кто беспилотники сбивал?

- Ветеран боевых действий. Как было в Чечне. БАРС - это 67-й приказ Минобороны ("Об определении порядка поступления граждан Российской Федерации в добровольческие формирования…", - прим. “ОН”). Любой БАРС, их более 30. “Александр Невский”, “Павла Судоплатова”, “Маргелов”, “Кузбасс”, “Приморцы”, “Каскад”, “Грозы”, “Урал” и остальные. 

- Про Курскую область много информации, а про Брянскую мало. Было что-то про то, как диверсантов каких-то ликвидировали, но в целом что там с обстановкой? Понятно, что приграничные села обстреливают каждый день, по Брянску и Карачеву прилетает. А в целом есть вероятность полномасштабных боевых действий, как на Курско-Сумском направлении? Какая концентрация подразделений противника?

- Я выполнял задачи и в Курской области. Есть направление в районе Теткино, где вообще четыре области рядом - Курская, Брянская, Сумская, Черниговская. И в методах ведения современной войны это все единое целое.

- Ну это ладно. Это клубок, где переплетаются четыре региона. А если брать большую часть брянско-украинской границы?

- Сосредоточение противника огромное. Десятки тысяч. Зимой ждали накат на Брянскую область, но зима относительно теплая получилась. Видимо, болота были не способны пропустить технику. 

А так, и танки с обеих сторон стреляют, и минометные обстрелы, и “Баба-Яга”. Есть села на нашей территории, где много всего уничтожено. Каких-то сел и нет уже.

Раньше в течение часа два беспилотника прилетало. Если один сбил, то где-то через полчаса еще ждать. Мы взаимодействовали с подразделением РЭБ и знали, с какой стороны ждать его, по какому азимуту пойдет. И мы эффективно с ними боролись. В расчете огневой поддержки ружья помповые были.

- Как на охоте?

- Как на охоте, но есть опасность. Оружие может заклинить, а у тебя один выстрел. Хорошо, если двустволка, обычно один. Ружье работает на 50 метров. При зуме, которые сейчас на беспилотниках, он тебя видит, как на ладони. Не попал - ну и все. Поэтому огневая поддержка - два человека с ружьями и автоматы. С автоматов начинаем вести огонь с расстояния 200 метров. И достаточно эффективно.

- FVP-дроны?

- И FPV-дроны, и “мавики”. Дрон-детектор засекает их с расстояния 1 200 - 1500 метров. Если FPV-дрон, я отдаю команду на уничтожение. Если разведчик, то все зависит от боевой задачи. Если я прокладываю связь, то мне лучше спрятаться. Или может быть нужно создать ложную цель для разведчика.

Но я не договорил про изменение тактики. Сейчас они заходят двойками-тройками. Когда первую сбиваем, второй или третий видят, что мы сбили и заходит на нас. Дронов у них немалое количество. 

- Есть ли в БАРСе ранее судимые граждане?

- У меня в роте таких семь человек было. У одного, позывной Шкипер, было четыре или пять статей. Две из них тяжкие. Он со мной шел, вообще не пререкаясь. Допустим, где-то разбросали “лепестки” (мины ПФМ-1 "Лепесток", - прим. “ОН”), они бесшумно ложатся в траву, и их не видно. Если он один находится, то ты знаешь, что там не один, а штук 8 или 12. И не каждый пойдет по такой местности. 

Мы же по детекторам дронов примерно понимаем, где атака была, есть ли сбросы. Не каждый готов там пойти. А Шкипер шел. Я его даже приставил к награде. Я считаю, что уголовники - кузница кадров в плане СВО. Эти семь человек были надежными.

- Но эти семеро уже отбыли наказание и пришли добровольно? Вы же не имеете права, как Пригожин, набирать.

- Да, конечно. Но отсеивали тех, у кого проблемы с наркодиспансером и психдиспансером. 

- Какой средний возраст в роте был?

- Относительно молодая рота. В районе 40 лет. В бригаде средний возраст - 44 года.

- Много людей живет в опасной близости от границы?

- Есть села, которые мы эвакуировали. Там могут один-два дома жить. Но когда они видят, какой интенсивный огонь ведется, когда по соседнему дому прилетает, и дом выгорает дотла, люди понимают, что это мог бы быть их дом. И они сами бегут к нам и просят эвакуацию. И мы договариваемся с администрацией на безопасное время. Например, на 03.30. Но это от времени года зависит. Смена времени суток.

- Беспилотники меняют ночные на дневные?

- Да, там линза на дневном видении или на ночном. Он в это время не летает. Плюс сумерки, иногда туман стелется. Обычно в это время выходим на задачи.

А люди эвакуируются постепенно. Кто-то сразу, кто-то после прилета дрона. Кто-то, когда в огороде минометный снаряд взрывается. Кто-то - когда после “Бабы-Яги” крупный объект уничтожается. Большинство людей дисциплинированны, но кто-то уезжать вовремя не хочет. Говорят - мы тут всю жизнь, мы не поедем. Но потом в здравый ум приходят.

- Как местные власти работают в условиях, когда они являются на 100 % прифронтовым регионом?

- Помогают и гуманитаркой, и инфраструктурой. А я считаю, что Белгородская, Курская и Брянская области являются единой прифронтовой зоной. Если враг где-то увидит брешь в обороне, он что сделает? Он пойдет на прорыв. Чем больше будет добровольцев, тем безопаснее будет. Местные власти это понимают, поэтому призывают людей вставать на защиту. 

Но, конечно, в добровольческих формированиях денежное довольствие меньше, и не все идут. Менеджер-продажник, допустим, работал за 120 тысяч. И если ему предложить обычным стрелком за 35 тысяч пойти, не каждый пойдет.

- Планируете возвращаться в зону СВО? В это подразделение? Или в какое-то другое, учитывая полученный опыт вдобавок к образованию.

- Работая на “нуле”, я получил боевой опыт. Есть знания, которые я могу применить и которые я готов применить. Я не исключаю возможности возвращения. Я до сих пор во сне воюю. У меня в голове частоты, установки РЭБ. Но и подразделению своему помогаю до сих пор. Бойцы обращаются, помогаю. Конечно, мой опыт можно использовать.

Но сейчас стоит более важная задача, цель моей жизни. Я учусь в Российской академии наук. И у меня осенью защита докторской диссертации. У меня преподавательский стаж 25 лет, кандидат наук.

- А где преподавали?

- Финансовый университет при правительстве РФ. Последние четыре года. До этого Уральский Федеральный Университет.

- Я упустил, что Орловская область - не ваш родной регион. Вы с Урала?

- Орловская область - мой родной регион, но не по рождению. Мы здесь с XIX века. Мой прадед, мой дед, мой отец и я. Мы тут все с XIX века. 

- Себя орловцем считаете?

- У меня отец - воин-интернационалист. Когда он воевал в Африке, я жил в Африке. В возрасте одного годика я приехал сюда и меня воспитывала моя прабабушка, директор женской гимназии. Я не делю. Здесь у меня родня на пять поколений, но и Свердловской области я тоже обязан. Суворовское военное училище. Оба родных региона. Но здесь я живу, здесь моя семья, здесь мой музей Великой Отечественной войны “Орловсикй рубеж” в Залегощенском районе.

- А что за музей, частный? За свой счет обустраивали?

- Да, за свой счет. Он официально зарегистрирован в Минюсте. Музей под открытым небом и закрытый ангар. В ангаре у меня автоматы, гильзы, каски, двигатели от танков. Под открытым небом танки Т-34 первых годов выходов.

- Как вы в частном порядке все это собрали?

- Все на огородах. У меня в том числе. Орловско-Курская дуга. Проходили танковые бои. Мы знали, что где-то в болоте башня, где-то дуло. То есть, это не так, что танк подбитый стоял, а мы его притащили. Это все собиралось по каткам. Отдельно катушка, отдельно трап. Кропотливая работа. Танк несколько лет собирается по крупицам.

- Сколько лет ушло на создание экспозиции?

- 15 лет.

- Коллектив единомышленников занимался?

- Да, коллектив единомышленников. Конечно, сейчас закрыли все сетями. А то представляете - полетит украинский беспилотник и увидит скопление бронетехники? У меня от дома ничего не останется. Сейчас экскурсии в индивидуальном порядке, а раньше возили делегации из школ, поисковиков. Можно полазить по танкам.

- В КПРФ давно состоите?

- Расширилось интервью, политика. С 2007 года. По идейным соображениям. Я за социализм. Партию за все годы не менял. Был депутатом гордумы, сейчас - облсовета. Моя специализация - бюджет. 

- А планы на будущее какие кроме диссертации?

- По депутатских наказам много работы. Я - одномандатник. Округ огромный, контролирую многие работы, которые здесь проходят. На Васильевской, например, порядок с ливневкой навели. По лекарственному обеспечению много обращений. Многие жители уже начали говорить - что ж вы нас бросили. Депутатской работы много.

По контракту уходил на полгода, они закончились. Но после защиты докторской диссертации я не исключаю своего возврата назад. Добровольцы ждут. Желание назад вернуться есть.